воскресенье, 25 ноября 2018 г.

Забытые классики weird fiction. Сэр Томас Джексон, архитектор и сочинитель


Сэр Томас Грэм Джексон (21 декабря 1835 — 7 ноября 1924) был одним из самых выдающихся английских архитекторов своего поколения. Наиболее известные его работы представ-лены в Оксфордском Военном Колледже и в Оксфордском университете; особенно интересны здания Хартфордского Колледжа (включая Мост Вздохов на Нью Колледж-Лейн), Бразеноуз-Колледж, сооружения в Тринити-Колледже и Сомервилль-Колледже, а также частная лечебница «Экленд» в Северном Оксфорде. Он чаще всего занимался проектами для различных образовательных учреждений, в том числе и для своей alma mater, Брайтон-Колледж. Джексон спроектировал ратушу в Типперери, Ирландия. Он также работал над многими приходскими церквями и часовней в Уэльском университете, Лампетер.
После Брайтон-Колледж он получал образование в Уодхэм-Колледж, Оксфорд, историю которого написал в раннем возрасте, прежде чем стал учеником сэра Джорджа Гилберта Скотта, создателя викторианского стиля в архитектуре. Позднее Джексон сдружился с Уильямом Моррисом и стал ключевой фигурой в движении «Искусств и ремесел». Вместе с Норманом Шоу он редактировал сборник "Архитектура: Профессия или искусство" (1892); в ответ на эту работу Уильям Х. Уайт написал книгу «Архитектор и художники: эссе, которое поможет читателям понять, является ли архитектура профессией или искусством».
Начались дебаты; в итоге в Великобритании был принят закон о регистрации архитекторов, а само обозначение профессии монополизировано: человек, не включенный в реестр архитекторов, не мог таковым именоваться.
В 1913 году Джексон стал баронетом; среди его учеников – многие заметные архитекторы ХХ столетия, хотя, вероятно, основные проекты мэтра следует именовать архаичными.
Джексон был путешественником, антикваром, ученым и плодовитым сочинителем – его работы по истории архитектуры, обильно проиллюстрированные, основанные на архивных материалах, чаще всего создавались по итогам путешествий. Эти книги публиковались в Великобритании, на континенте и в Штатах. Но единственный сборник рассказов он издал лишь в возрасте восьмидесяти четырех лет: в 1919 вышли в свет «Шесть историй о привидениях». Рассказы были написаны под влиянием М. Р. Джеймса, и Джексон неоднократно выражал свое восхищение «Рассказами антиквария».


В рассказах Джексона явно заметны викторианские элементы. Некоторые из его героев наделены «антикварными» склонностями, но призраки мало напоминают ужасающих персонажей Джеймса. Два призрака в рассказах Джексона наставляют живых, требуя от них «правильных» поступков, и все равно настроены раскрыть правду о былых преступлениях. Только некоторые призраки приносят людям вред. Но несмотря на доброжелательность фантомов, рассказы не лишены своеобразной атмосферы, и «живые» персонажи в некоторых случаях очень плохи, что компенсирует доброту призраков. Кроме того, как и следовало предположить с учетом профессиональных интересов автора, архитектурные описания превосходны. Мне рассказы кажутся примерно равноценными, хотя многие критики выделяют первые два ("Графиня Розмаунт" и "Кольцо") в качестве лучших.

пятница, 16 ноября 2018 г.

Барри Пейн. Собрание сочинений

Состав собрания:
Том 1. Рассказы во тьме. Рассказы в сумерках. Обмен душами.
Том 2. Здесь и потом. Рассказы сегодняшние и вчерашние. Восемь дней Клавдия
Том 3. Новый Гулливер и другие рассказы. Возвращение Робинзона Крузо. Путь домой
Том 4. Рассказы и интерлюдии. Перемещение. 

Барри Пейн. Миниатюры из сборника "Рассказы в сумерках"


ПАНАЦЕЯ


Утро было свежим и прохладным, но обещало сильную жару, которая наступит позднее. Улица сонной деревни оставалась совершенно пустынной. Ничто не свидетельствовало об активной деятельности, разве что повозка мясника, которая всегда была резвее всех прочих повозок. Дети находились в школе. Старики стояли у своих дверей, выжидая случая сообщить прохожему, что погода предполагает быть знойной.
Опрятная маленькая старушка вышла из опрятного маленького домика в конце улицы и прошла через опрятный маленький садик перед домом. Всё содержалось в полном порядке. Представив себе дом, вы могли бы вообразить себе эту женщину, представив себе эту женщину, вы могли бы вообразить дом. Она остановилась у ворот, чтобы объяснить своей кошке, что той не следует идти вместе с хозяйкой. Кошка выглядела ужасно утомлённой и не выражала никакого желания идти со старушкой. Затем женщина пошла своей дорогой с легкой улыбкой на робком, терпеливом лице, крепко вцепившись в кожаную сумочку.
Когда она проходила по улице, все улыбались в ответ на её улыбку. Любой из тех, кто стоял у своих дверей, мог бы рассказать, кем она была, и как много она сделала добрых дел. Она тратила большую часть скромного дохода на других, а не на себя. Она совершенно бескорыстно ухаживала за любым, кому случалось заболеть, и становилась бескорыстным банкиром для любого, кому случалось быть бедным; она не могла пройти мимо ребёнка, плачущего на улице, не выяснив, в чём причина, и не исправив всё по мере возможности.

Забытые классики weird fiction. Барри Пейн


Из предисловия к собранию сочинений Барри Пейна 
Есть писатели, которые при жизни добились успеха, а потом были забыты. Есть авторы, сочинения которых «открыли» и по-настоящему прочли много лет спустя. Но автор этой книги испытал совершенно иные превратности литературной судьбы.
Барри Эрик Оделл Пейн родился 28 сентября 1864 года, в семье Джона Оделла Пейна, торговца льняными товарами, и Мэри Пейн. С 1879 до 1883 Пейн учился в школе Седберг, где редактировал школьный журнал. В кембриджском колледже Корпус-Кристи он стал редактором журнала «Granta», что позволило познакомиться со многими будущими литераторами и установить необходимые профессиональные контакты; материал, подготовленные для этого издания, Пейн использовал на протяжении десятилетий. В 1884 году он получил кембриджскую стипендию, а в 1886 году – диплом бакалавра. В течение следующих четырех лет Пейн служил армейским инструктором в Гилдфорде, а затем решил попытать счастья в Лондоне, сделавшись журналистом. Он получил работу в «Дейли кроникл», потом в «Блэк энд Уайт». Третья книга Пейна, составленная из кембриджских материалов, принесла ему успех – сборник вышел в 1891 году и назывался «В канадском каноэ». Джеймс Пейн, редактор «Корнхилла», предложил однофамильцу работу в этом престижном издании, а в 1897 году Пейн сменил Джерома К. Джерома на посту редактора «Сегодня». В 1900 году он переехал из Пиннера в Хогарт-хауз, Баши, а с 1908 по 1917 проживал в Сент-Джонз-Вуд.
Осенью 1914 года впервые побывал в Соединенных Штатах. В апреле 1915 года вступил в зенитное подразделение Королевского Военно-морского добровольческого резерва, и вскоре сделался старшиной прожекторной станции на Парламент-Хилл. Но из-за проблем со зрением Пейн вынужден был оставить службу, и в 1917 его освободили от воинских обязанностей. К тому времени он проживал в Фарнэм-Ройал, в Бакингемшире, с миссис Пейн, урожденной Эмилией Ниной Анной Леманн, дочерью портретиста Рудольфа Леманна и сестрой композитора Лизы Леманн, и двумя дочерьми. В 1920 миссис Пейн умерла, и писатель переехал в Уотфорд, где и скончался на шестьдесят четвертом году жизни. Его интересы отличались разносторонностью – георгианская литература, рисование, оккультизм и драгоценные камни.
Но на протяжении всей жизни он не переставал писать. Уильям Хенли еще в кембриджские годы советовал Пейну заниматься серьезной литературой, но он предпочитал писать и продавать юмористические истории, особенно из жизни лондонских пригородов и зарисовки о характерах кокни. Роман «Элиза» (1900) написан от лица претенциозного и нелепого клерка, обитателя пригорода. Книга «Миссис Мерфи» (1913) посвящена похождениям уборщицы, а «Эдвардс» (1915) – история о приходящем садовнике. Критики провозгласили Пейна новым юмористом – и публика оценила новизну его сочинений, не обращая особого внимания на отделку и стилистические красоты.
Почти сорок лет Пейн радовал своих читателей этюдами и веселыми книгами. Его считали поверхностным и подчас экстравагантным, но ценили, считая сочинителем, не опускающимся ниже определенного уровня. Критики, правда, отмечали, что Пейн способен на большее, но рассуждали о том, что он разбрасывается своими многочисленными талантами и не в силах сосредоточиться на чем-то одном: стиле, сюжете, характере. Некоторые романы Пейна были очень хорошо приняты широкой публикой – например, пародия на дневники Марго Асквит, «Мардж А-спросите-ка-это», пользовалась успехом и в США, и на континенте. Криминальные истории о Константине Диксе сравнивали с рассказами Э. У. Хорнунга о Раффлзе – и сравнение было в пользу Пейна.
Как будто перед нами карьера успешного, в меру талантливого, коммерческого – словом, обычного писателя. И тем сильнее потрясение от его удивительных текстов, и тем страшнее трагедия человека, всю жизнь писавшего великие истории – и оставшегося непрочитанным и непонятым, хотя с виду успешного и состоявшегося.
Его причисляли к «новым юмористам», потакающим вкусам так называемого среднего класса – к этой группе критики относили и У.У. Джекобса и Джерома К. Джерома. И все трое писали странные истории; но если у Джекобса и Джерома таких рассказов немного, то Пейн писал и рассказы, и романы о таинственных явлениях на протяжении всей жизни. Уже в сборнике «В канадском каноэ», помимо рассказа «Божественная лавочка» (герой попадает на небеса и входит в магазин, где продают любовь, славу и смерть), есть и страшная история о мальчике, который пытается справиться с трагедией – а смерть сестры порождает все новые кошмары («Билл»). Рассказ, несомненно, имеет социальный подтекст, писатель выступает в защиту рабочего класса, но его высказывание облечено в форму пугающей фантасмагории.
Подобных арабесок было очень много, но поначалу они были рассеяны по «обычным» сборникам юмористических и бытовых историй. Однако уже в «Рассказах и интерлюдиях» (1892) присутствует немало текстов, которые мог бы написать Э.А. По и от которых, пожалуй, не отказался бы Н. Готорн. Структура этих историй примерно такова: мир реальный и мир сверхъестественный сталкиваются, и «точкой соприкосновения» становится некий объект или некое не вполне очевидное действие. Завершается столкновение трагедией – ведь обращение к миру Предела заставляет человека принять то, с чем он смириться не может: собственную смертность, ограниченность чувств, иллюзорность желаний… Такие блестящие рассказы, как «Зеркало совершенства» and «Обмен», входили во многие антологии мистической и сверхъестественной литературы.
Но любители «традиционных» ужасов вряд ли испытают восторг от рассказов Пейна – особенно это относится к сборнику «Рассказы во тьме» (1901), о котором чаще всего вспоминают в жанровых обзорах и энциклопедиях (суровый критический разбор этого издания содержится в одной из монографий С.Т. Джоши). В маленькой книжке собраны короткие рассказы, основанные на классических идеях литературы ужасов, но развиты эти идеи совсем не так, как привыкли читатели хоррора. «Дневник Бога» посвящен безумию, «Вот и всё» — смерти, «Магнит» — катастрофам, а «Бессмертное существо» — наследственным аномалиям. Но Пейна интересует не ужас сам по себе, а столкновение миров. Яркие, эффектные эскизы, набросанные широкими мазками, предназначены для тех, кому небезразличны абсолютные категории и их вторжение в мир относительных ценностей. В этих рассказах Пейн ближе не к ужасам, а к мистике, причем мистике изысканной и сложной, требующей от читателя определенных усилий и готовности к эмоциональному напряжению. Редкие экскурсы в более традиционные сферы («Серый кот») не изменяют общего впечатления – блистательная литература, которая по своей природе не может вписаться ни в какие жанровые рамки.
То же относится и к блестящему сборнику «Рассказы в сумерках», где любовь, ужас, переселение душ и странные психологические экзерсисы сплетены в немыслимо сложный клубок. Но в этой книге вы можете полностью прочесть оба сборника – и не буду портить удовольствие.
Тема «обмена душ» развита и в одноименном романе, вышедшем в 1911 году и позднее привлекшем внимание Г.Ф. Лавкрафта; книга была в библиотеке писателя, и знакомство с ней явно отразилось в повести «Тварь у порога». Тема этой книги может показаться не слишком оригинальной, но Пейн использует фантастическую машинерию и мистические теории для того, чтобы взвалить на «земных» героев бремя невыносимых истин.
К литературе ужасов близок роман, написанный в 1907 году в соавторстве с Джеймсом Блайтом (1864-1933). «Тень незримого» содержит элементы социального и любовного романа и даже отдельные комические сцены и, как пишет Джоши, «по структуре отличается от всех мистических романов, когда-либо написанных». Намек на колдовство так и остается намеком, тайну Джудит Дженкинс может разгадать только сам читатель – если наберется смелости; автор не собирается ее разъяснять, как и не дает никаких пояснений относительно ключевого эпизода… Страх всегда в глазах смотрящего; и многие предпочтут простое и рациональное решение головоломки…
Далеко не всегда Пейн в своих страшных историях обращался к теме сверхъестественного. Роман «Восемь дней Клавдия» по сюжету напоминает комедию «Миллионы Брюстера» — но на самом деле посвящен совершенно иной проблеме. Это действительно страшная книга о тщете человеческих желаний; именно она, на мой взгляд, в наибольшей мере отвечает определению «хоррора». По мотивам романа был поставлен великолепный фильм «Сделка вслепую» (1922); главную роль сыграл Лон Чейни, «человек с тысячей лиц».
В некоторых текстах писатель обращается к традиционным темам научной фантастики – всегда с непредсказуемыми результатами. Новое путешествие Гулливера («Новый Гулливер», 1920) – яркая и эффектная сатира, а «Возвращение Робинзона Крузо» (1906; испр. 1921) — роман о бессмертном, которого утомляет «шум человечества». Экзистенциальная по существу притча завернута в упаковку примитивного комического романа, и «разворачивать» упаковку многим читателям было просто неинтересно. «Дневник ребенка» — история о парадоксах сознания, о том, как годовалый младенец видит мир и что есть «истинная реальность». Пожалуй, если бы Эдгар По и Филип Дик объединились… Но не будем строить иллюзий.
Ибо Пейн иллюзий не строил; в начале 1920-х годов выходят его лучшие книги. А читатели помнят только дешевые юмористические скетчи, которые вдобавок выходят из моды. Он пишет и пишет об абсолютном и вечном. История о девушке с ангельскими глазами и о крылатом мужчине была озаглавлена «Возвращение домой» (1921). При чтении этой поэтичной и глубокой книги невольно вспоминаются романы Грина и Беляева – и комические и сатирические нотки в романе как нельзя более уместны. Люди не готовы к столкновению с трансцендентным; изначальная ограниченность непреодолима, а все попытки перешагнуть черту порождают лишь жестокость и ужас. Эта книга, вышедшая ничтожным тиражом, на протяжении десятилетий оставалась практически недоступной – совсем недавно было подготовлено ее переиздание, вызвавшее восторг, пусть и у самой ограниченной аудитории. Более того, «Возвращение домой» — одна из немногих историй Пейна, в которых женская красота не связана с идеей смерти и опасности; ведь совершенство (пусть даже внешнее), с которым мы сталкиваемся в здешнем мире, намекает на существование абсолюта, доступного лишь в мире ином. А потому истинная красота – это воплощенная Смерть; в земной реальности она недостижима, попытка приближения к ней приводит к  роковому выбору… И лишь в немногих текстах говорится о возможности гармонии – о том, что выход за предел уводит героев в «между-мирье», в идиллическую Аркадию…
В середине 1920-х Пейн получил предложение, от которого не мог отказаться: издать сборник в престижной серии «Рассказы сегодняшние и вчерашние». По, Марк Твен, Брет Гарт… И писатель, который  давно не видел переизданий своих книг (единственное собрание сочинений было неудачно составлено – и оборвалось на первом томе[1]), взялся за работу. Он подготовил не книгу «лучшего», а собрание новых рассказов – поистине блистательных и страшных. «Древо смерти» возвращает читателей к чудесам «Тысячи и одной ночи», рассказ «В списке пассажиров не значился» посвящен мести, «Пропавшие годы» — амнезии, а «Реакция» по сюжету немного схожа с историей о белом порошке Артура Мейчена. И все эти истории пронизывает фундаментальная убежденность в невозможности соприкосновения двух миров, в неспособности людей перешагнуть границу, за которой открываются вечные истины.
Надежды нет. Что остается? Достоинство и спокойствие. Именно так – достойно и спокойно – умер Барри Пейн, не дожив нескольких месяцев до выхода своей лучшей книги. И только тогда – пусть и несмело – критики заговорили о том, что этот мрачный и необщительный человек, «невзыскательный юморист», «обычный литератор» был выдающимся продолжателем романтической традиции, блестящим новеллистом и романистом, который снова и снова обращался к неблагодарным темам и рассуждал о суровых, но неизбежных истинах.
***
Составляя это собрание, я столкнулся с проблемой – хронологический порядок очевидно неуместен, разделять романы и рассказы тоже не следует, а тематические тома сформировать невозможно. В итоге в три тома будут включены тексты, более или менее близкие к определенным жанровым традициям. В первом представлены «мистические» истории, во втором – условные «ужасы», в третьем – столь же условная «фантастика». Возможно, выйдет и четвертый том, в который войдут самые интересные «юмористические» произведения писателя. Но, повторяю, это всего лишь дань традиции; творчество Барри Пейна не сковано рамками литературных формул, и лучшие его произведения достойны прочтения. Неважно, какой жанр интересен читателю – важна интеллектуальная смелость и готовность размышлять о «предельном» и «запредельном», о естественном и сверхъестественном, о земном и вечном. И главное – не забывать: Достоинство и Спокойствие. Спокойствие и Достоинство.


[1] К сожалению, именно на него ориентировались составители предшествующего русского издания Барри Пейна – «Переселение душ» (СПб.: Азбука, 2004).