Забытые классики weird fiction: антикварная коллекция

Из предисловия к сборнику "Пьяный призрак и другие рассказы"

Два сборника рассказов, вошедшие в эту книгу, были изданы в Соединенных Штатах в начале ХХ века. Об авторах известно не слишком много — можно было бы назвать их забытыми второстепенными литераторами, хотя Арло Бейтс в свое время пользовался немалой популярностью.

Однако книги дают очень хорошее представление о слиянии weird fiction с массовой беллетристикой в американской литературе начала ХХ века; исследователи, занимающиеся сравнительным литературоведением, найдут немало интересного, сопоставляя тексты Бейтса и Бампа с сочинениями Блэквуда и Джейкобса, а также с «рассказами о привидениях» рубежа веков.

Но скажем все-таки несколько слов и о сочинителях. Чарльз Уизерс Бамп родился в 1872 году в Балтиморе, в семье юриста Орландо Фрэнклина Бампа. Он поступил в университет Джона Хопкинса в 1892 году, но в 1894-м прервал обучение: слишком много времени отнимали обязанности репортера. В 1895 году он стал театральным критиком и редактором газеты «Балтимор сан», а с 1901 редактировал «Балтимор ивнинг ньюс». Параллельно Бамп занимался колониальной историей, писал очерки и статьи по этой теме, а также книги «По исторической Саскуиханне» (1899), «Церкви и религиозные учреждения Мэриленда» (1893), «Колумб» (1892, в соавторстве с Г. Б. Адамсом и Генри Вудом). В 1906 году вышел первый сборник его рассказов (по большей части реалистических очерков) «Его балтиморская Мадонна» и почти сразу же появился и второй, куда более занимательный для нас томик — «Русалка озера друидов». Позднее следы Бампа теряются, хотя известно, что в 1898 году он женился на Терезе Малхолланд.

Однако в истории литературы Бамп остался именно этой небольшой книжкой — рассказ о русалке регулярно включают в сборники американской «классики сверхъестественной литературы».

 Арло Бейтс, романист, поэт и преподаватель, родился в Ист-Мэчиас, Мэйн, в семье д-ра Нирана Бейтса и Сюзен Текстер Бейтс. Отец будущего сочинителя интересовался литературой, а сам Бейтс учился в Вашингтонской академии и в колледже Боуден; в 1879 году он защитил магистерскую диссертацию, а в 1894 году в знак признания литературных заслуг Бейтса колледж присвоил ему почетную докторскую степень.

Бейтс занялся сочинительством еще в годы учебы; по окончании колледжа он вел обычную жизнь молодого, неизвестного, нищего писателя — жил на чердаке, голодал, расписывал фарфор, чтобы заработать на хлеб. В 1878 году друзья помогли ему стать секретарем Республиканского клуба и редактором клубного издания, «Броудсайд». Но поначалу литературная работа не приносила существенных доходов, и Бейтс работал клерком в металлургической фирме. Потом ему снова повезло — и в 1881 году он сделался редактором «Бостон санди курьер»; эту должность Бейтс занимал до 1893 года. Именно в годы редакторства он наиболее активно публиковался; тогда вышли почти все основные сочинения  писателя.

В 1882 году Бейтс женился на Гарриет Л. Воуз, которая тоже публиковалась — под псевдонимом «Элеонор Патнем». Счастливое супружество (муж и жена даже написали в соавторстве книгу) продлилось, увы, лишь четыре года — потом Гарриет умерла, и с тех пор все свои поэтические книги Бейтс неизменно посвящал памяти жены.

В 1893 году Бейтс стал профессором английского языка в Массачусетском технологическом институте.  Но большую часть времени он уделял вовсе не преподаванию, а составлению учебных пособий, хотя время от времени и публиковал стихи и прозу. Бейтс стал широко известным лектором, он часто выступал на литературные темы; престижные Лоуэлловские лекции он читал уже в 1895 году. На покой Бейтс ушел в 65-летнем возрасте, в 1915 году; он умер три года спустя.

Романы Бейтса теперь почти позабыты; такие книги, как «Колдуны» (1884), «Огненное колесо» (1885), «Пуритане» (1892), несмотря на завлекательные названия, остаются милыми и непритязательными сочинениями на бытовые темы. В 1909 году Бейтс неудачно выступил на поприще драматургии (пьеса «Встреча с матерью»). Но его учебные пособия по английскому языку и литературе еще долго пользовались популярностью — они считались скучными, но весьма дельными.

Последним сборником рассказов Бейтса стала подчеркнуто несерьезная книга «Пьяный призрак»; она прошла почти незамеченной, но со временем о ней стали вспоминать исследователи «рассказов о привидениях»; Бейтс выступил талантливым продолжателем традиций юмористики XIX века, хотя порой его рассказы посвящены весьма и весьма серьезным темам.

Конечно, на фоне Джейкобса, Пейна, Кейпса и многих других рассказы Бампа и Бейтса смотрятся архаично. Но для понимания того, на каком фоне появились «рассказы антиквариев» и при каких условиях книги Джеймса и его последователей проникли в США и оказали влияние на американскую литературу — эти небольшие сборники очень важны.

Ведь книги не всегда поучают и дают образцы «великого искусства»; книги могут и развлекать — это тоже достойная, важная, значительная цель. И ничего дурного в развлекательных книгах нет. Недаром «Антикварная коллекция», в которой будут републиковаться раритетные тексты, прежде всего рубежа XIX-XX веков, так или иначе связанные с историей weird fiction — эта подсерия открывается сборником непритязательных, но более чем занятных рассказов Чарльза Уизерса Бампа и Арло Бейтса. Они были интересными писателями и немало сделали в литературе. Отчего бы не воздать им должное?

Александр Сорочан

Неизвестный рассказ М. Р. Джеймса

Из новой книги серии "Странная классика"

Марсильи-ле-Эр

Другую историю, возможно, следует считать вариацией на ту же тему: без сомнения, этот сюжет, как и первый, основан на неком случае. Речь шла о личном опыте рассказчика. Он сообщил:

Я путешествовал [много лет назад] по Франции и оказался в местечке под названием Мулен. [1] Я зашел в антикварную лавочку [на улице] недалеко от «Отель де Вилль», чтобы узнать стоимость рисунка, который я заметил на витрине. Хозяин запросил больше, чем я мог предложить, поэтому я начал рассматривать другие вещи. Там было несколько старых книг, совершенно неинтересных для меня; но, как оказалось, в магазине не нашлось ничего другого, что я хотел бы приобрести, и поэтому, чтобы как-то разрешить возникшую проблему, я купил пять или шесть самых маленьких книг.

На следующий день я отправился на поезде в Труа [Невер] [2] и, когда мне надоело смотреть в окно, я открыл сумку и наугад вытащил одну из купленных накануне книг. Это был [странный] томик, старый роман под названием «Кэролайн де Лихтенфельд»: [3] книга из тех, которые редко снимают с полок, где они обретают покой; как мне казалось, это было ничем не примечательное сочинение.

Я начал читать с самого начала и перевернул сорок с лишним страниц: история развивалась очень медленно. Затем мое внимание привлекло какое-то здание, мимо которого мы проезжали, и я на протяжении двух или трех миль изучал пейзаж. После этого я вернулся к своей книге и отметил, что добрался до страницы 43 и до середины нижеследующего диалога:

«Où descendez-vous?» 

«À l'Hotel des Ambassadeurs.»

«Bon,» dit-il, «vous avez sans doute commandé une chambre?»

«Ah, non,» dis-je, «je n'y avais pas même songé. Mais cela s'arrangera sans doute. La ville ne serait pas en fête ces jours-ci?»

Il haussa les épaules. «Qui sait?» fit-il. «Parlons d'autre chose: Vous la connaissez, je pense, la ville de [Nevers]?»

«Je n'ai fait que passer par là il y a dix ans.»[4]

В этот момент я перевернул страницу и одновременно поднял голову. Мой взгляд упал на соседку напротив; это была пожилая дама, полная, с тонкими черными усиками и решительным выражением лица. Больше ничего достойного внимания я не заметил. Я вернулся к чтению; дальше шли реплики, которые в сложившейся ситуации казались удивительно уместными.

«Vous regardiez votre vis-à-vis,» continua-t-il.

«Eh oui! Qu'y a-t-il de singulier en cela.»

«En effet, très peu de chose, seulement, [vous la verrez égorgés ce soir] savez-vous où elle demeure?»

«[Monsieur! ne parlez pas de la sorte] Comment donc? — moi qui la vois pour la première fois.»

«Eh bien. Je vous le dirai. C'est à Marcilly-le-Hayer[5] sur la place. La maison à trois pignons.»

«[Vraiment?] C'est [bien] possible: mais pour vrai vous dire elle me paraît pas bien intéressante.»[6]

«Очень затянутый диалог, — подумал я, — не стоит на нем сосредотачиваться». И я перевернул пару страниц, чтобы узнать, что случится дальше. Я обнаружил, что персонаж, который сообщал сведения о женщине, теперь предавался бесконечным словоизлияниям — фактически излагал всю ее биографию. Она была дочерью рабочего из деревни Марсильи-ле-Эр. Ее красота привлекла внимание человека средних лет, который владел в тех местах изрядной собственностью, некоего месье Жиро — Эмиля Жиро (имя, которое мне казалось необычайно знакомым). По словам героя книги, Жиро был очень уважаемым, честным и дружелюбным человеком, и его любовь к девушке — Эжени Дюпон — была искренней. Партия для нее была, конечно, исключительно выгодной. У Эжени не было возлюбленного, она не испытывала сердечной склонности ни к кому из своих знакомых, и брак состоялся. [Восемнадцать месяцев спустя] Почти через три года исключительно счастливой семейной жизни месье Жиро исчез из Марсильи, не оставив абсолютно никаких следов. [Как и многие сельские жители его круга] В конце каждой недели он оставлял дома немалую сумму наличных, чтобы расплатиться со служащими. В пятницу стало известно о его исчезновении; деньги тоже пропали. Вдове пришлось снова обратиться за деньгами в местное отделение Société Genérale [7]. Она тяжело переживала потерю мужа и больше не вышла замуж.

 «Société Genérale», — сказал я себе. - «Не думал, будто он существовал в восемнадцатом веке».

Но, как говорилось в книге дальше, если кто-нибудь приедет в Марсильи-ле-Эр и найдет в дом с тремя фронтонами, и попросит (пригласить) хозяйку, и спросит ее, что она прячет под мостовой в дальней части конюшни — тогда он узнает, он узнает, заинтересуют ли ее эти слова.

«Подобные вопросы задавать невежливо», — подумал я, после чего убрал книгу и взялся за другую. [8]

Поезд до Труа был переполнен, и я с отвращением узнал, что там проходила большая скотоводческая выставка. Мне было очень трудно отыскать хоть какой-нибудь номер: в конце концов мне выделили кровать во второсортном заведении под названием Hotel Terminus. Единственной частью этого места, которая претендовала на новизну, было название, выведенное на двери поверх старого. Я поразвлекся, расшифровывая старинную надпись, все еще частично различимую — «Hotel des Ambassadeurs». [9]

Осмотрев Труа, я обнаружил, что у меня есть еще пара свободных дней, и изучил карту департамента. Там я нашел, как вы могли бы угадать, название Марсильи-ле-Эр — этот населенный пункт располагался посреди нагорья, к которому не вела железная дорога. Уверен — повторяю, я уверен, — что позабыл рассказ из книги за несколько дней, которые миновали с тех пор, как я читал ее в поезде. Но теперь я вспомнил, и это, в сочетании с фактом, что в Марсильи и окрестностях располагались интересные постройки, заставило меня поехать туда. Я отправился туда на велосипеде — поездка оказалась нелегкой — и приехал в конце дня [10]. В городке я обнаружил неплохую гостиницу и, конечно,  решил провести там ночь. Прямо напротив окна моей комнаты стоял дом с тремя фронтонами.

Вечером я немного поговорил с людьми из дома и спросил, есть ли в городе интересные места. Мне рассказали об очень тонкой резной трубе «сhez Mme. Giraud». А где она живет? — разумеется, спросил я (мы были у дверей гостиницы). «Прямо напротив», — ответили мои собеседники, указав на дом с тремя фронтонами. [11]

Я очень долго размышлял над этим, но ни к каким выводом не пришел. В таких местах, как Марсильи, постоянно повторяются одни и те же фамилии [нечитаемое слово]. Неизбежно возникал и еще один вопрос. Я хотел узнать девичью фамилию мадам Жиро. «Дюпон, месье. Эжени Дюпон».

Когда я вернулся к своему багажу в Труа, то снова осмотрел книгу Каролины де Лихтенфельд. Это был бракованный экземпляр, страницы с 33 по 80 отсутствовали — очевидно, их в книге никогда не было. На форзаце женским почерком было выведено имя: Эмиль Жиро. [12]