Зов
Происшествие – историей оно так и
не стало — началось со скучных, почти нелепых деталей; а закончилось оно
ощущением странного, неземного чуда, которое преследовало его с тех пор. В
памяти Хэдли, во всяком случае, оно сохранилось как самое прекрасное, самое
удивительное из всех событий, свидетелем которых он был. Другие эмоции, также, добавляли
воспоминанию живости. Прежде всего его потрясло то, что он чувствовал ревность
к своему старому приятелю, Артуру Дину; это казалось невозможным, пока не
случилось на самом деле. Но еще сильнее стало потрясение, когда ревность
впоследствии оказалась беспричинной. Он стыдился и чувствовал себя несчастным.
Для него всё началось, когда он
получил записку от миссис Блонден, пригласившей его в Монастырь на уик-энд или на
более длительный срок, если ему будет удобно.
Миссис Блонден упомянула, что у нее
в гостях находится капитан Артур Дин, и Хэдли ждёт теплый приём. Она не писала
об Айрис — Айрис Мэннинг, интересной и прелестной девушке, к которой, как всем было
известно, он питал слабость. Компания собралась изрядная; гости ловили рыбу в
небольшой речке Сассексе, играли в окрестностях в теннис и гольф, а два
легковых автомобиля могли доставить их в более удаленные места. Те, кому
хотелось просыпаться в три часа утра и шлепать вверх по течению реки, к
болотам, где гнездились птицы, могли охотиться.
— Ты привёз свое ружье? – первое, о
чем спросил его Артур после прибытия. – Я, как дурак, оставил свое в городе.
— Надеюсь, что не привез, — вмешалась
мисс Мэннинг. – Потому что, если вы его привезли, мне придется вас будить
каким-нибудь прекрасным утром в три часа. — Она весело смеялась, но в ее смехе
слышалось скрытое волнение.
Капитан Хэдли продемонстрировал
свое удивление.
— К своему стыду, я позабыл о том,
что вы — настоящая Диана, — весело ответил он. – Все-таки мы знакомы уже
несколько лет, не так ли? — Он посмотрел прямо на нее и встретился с нежным, но
внимательным взглядом. Она в сотый раз как будто оценивала его, а он в сотый
раз думал, насколько она очаровательна, и задавался вопросом, надолго ли
сохранится это очарование после свадьбы.
— Вовсе нет, — услышал он ее ответ.
– Просто так обстоят дела. Но я обещаю…
— Отлично! – благородно вмешался
Артур. — И я вас поддержу, — добавил еще галантнее – слишком галантно, подумал
Хэдли. – Я, возможно, не сумею подняться с рассветом без особенной нужды. Но в
таком случае разве я смогу отказаться? Ты меня знаешь, Дик!
— Ну, во всяком случае, я привез
свое ружье, — уклончиво ответил Хэдли, — так что ни у кого из вас не будет
никаких оправданий. Вам придется со мной пойти. — И когда они смеялись и
болтали об этом, миссис Блонден ухватилась за предложения. Следовало запастись
провизией; в кладовке действительно недоставало птицы; это было самое меньшее,
чем они могли отплатить за «гостеприимство перемирия», как выражалась хозяйка.
— Так что я ожидаю, что вы встанете
в три, — посмеивалась она, — и вернетесь с птицами Победы.
После этого первого столкновения,
случившегося за чайным столом через пять минут после его прибытия, Дик Хэдли довольно
хорошо понял маленькую игру, в которую здесь играли. Будучи опытным человеком, прожившим
куда больше сорока, он легко мог разглядеть, какие карты были на руках у его
собеседников. Он вздохнул. Если бы он заранее знал об интриге, то не приехал
бы; и все-таки он мог бы догадаться, что везде, где появлялась хозяйка этого
дома, сразу собирались стервятники. Будучи свахой по природным и житейским
склонностям, миссис Блонден никогда не могла удержаться от новых прожектов.
Верная себе, она всегда балансировала на натянутом канате супружества — ради
других.
Ее карты, во всяком случае, были открыты; она как будто выложила
их на стол перед ним. Он легко прочитал судьбу по ее руке. Следующие двадцать
четыре часа подтвердили его догадку. Придя к выводу, что Айрис и Артур
предназначены друг для друга, она забеспокоилась; они уже провели десять дней
вместе, и Айрис была до сих пор свободна. Они оставались всего лишь хорошими
друзьями. Обдумав это, хозяйка дома предприняла некоторые шаги, которые должны были ускорить
развитие событий. Она пригласила Дика Хэдли, слабость которого к девушке была
общеизвестна. Карта была открыта; миссис Блонден разыграла это. Артур должен
перейти к сути дела или увидеть, как девушку завоюет другой мужчина. По крайней
мере, именно это запланировала хозяйка, немного мечтавшая о том, что в дело
вмешается темный Пиковый король.
Игра мисс Мэннинг также была
довольно ясна, поскольку каждого из двух мужчин можно было назвать завидной
партией. Она в любом случае выигрывала; тот или другой должен был стать ее
мужем прежде до конца отдыха. Это, грубо говоря, и была ее карта; тем не менее,
будучи милой, очаровательной девушкой, она могла скрыть свои устремления от
других и от самой себя. Но ее взгляд, который останавливался на каждом из
мужчин во время обсуждения охотничьей экспедиции, превосходно раскрывал роль
Айрис в небольшой интриге. Теперь все казалось до невозможности банальным.
Но были еще два набора карт, которые следовало прочитать Хэдли — его
собственные и карты его друга; и здесь, честно признался он, все было гораздо
сложнее. Взять его собственное положение. Да, он любил девушку и не раз
собирался сделать ей предложение. Не будучи тщеславным, он имел некоторые
основания полагать, что привязанность была взаимной и что девушка ответит согласием на
его слова. С обеих сторон не было никакой восторженной любви, поскольку он уже
не был мальчиком двадцати лет, а она не осталась в стороне от бурных любовных
интриг, которые оставили следы на ее лице и в ее сердце. Но они поняли друг
друга; они были честны; она устала от флирта; оба хотели вступить в брак и
успокоиться. Если не появится кто-то получше, она, вероятно, без долгих
колебаний ответит «Да». Именно это последнее размышление заставило его
обратиться к последним картам, которые следовало прочитать.
Хэдли пребывал в недоумении. Роль Артура
Дина в этой мелодраме казалась странной и сомнительной — впервые с тех пор, как
они познакомились. Почему? Поскольку, хотя и не уделяя внимания девушке
открыто, он встречался с ней тайно, в стороне от остальных гостей, и прежде
всего без ведома своего близкого приятеля — в три часа утра.
Прием был в самом разгаре – здесь
чувствовались нотки безоглядной веселости, которая проявилась после войны. «Будем
же счастливы, пока не случилось худшее» — это таилось во многих сердцах. После насыщенного
до предела дня они танцевали до раннего утра, в то время как неустойчивая
погода помешала рано утром отправиться в охотничью экспедицию. На третью ночь Хэдли
умудрился исчезнуть пораньше, чтобы выспаться как следует. Он лежал и думал. Его
озадачивала роль, которую играл его друг – и в особенности таинственная встреча.
Накануне, проснувшись очень рано, он подошел к окну, услышав необычный звук — крик
птицы. Но точно ли это была птица? За всю свою жизнь он никогда не слышал такого
странного, напевного призыва. Хэдли на миг прислушался, подумав, что это,
должно быть, все еще сон, но странный крик по-прежнему звучал в его ушах. Крик повторился
гораздо ближе – возле его открытого окна; в протяжном, низком звуке различались
три ноты.
Поначалу Хэдли сидел на кровати и внимательно
прислушивался. Ни одна из известных ему птиц не могла издавать такие звуки. Но в
третий раз звук не повторился, и из чистого любопытства он наконец подошел в
окно и посмотрел. Рассвет наступал на далекие холмы; Хэдли видел их силуэты в
сером жемчужном свете; он видел внизу лужайку, которая тянулась к небольшой речке
у подножия холма, где в воздухе висела тонкая завеса тумана. И на этой лужайке
он видел Артура Дина — с Айрис Мэннинг.
Конечно, подумал он, они же
отправились за утками. Он повернулся, чтобы посмотреть часы; пробило три. Но в
тот же миг он заметил, что ружье по-прежнему стоит в углу. Выходит, они ушли
без оружия. Острые муки неожиданной ревности пронзили его. Он только собирался
выкрикнуть что-то, пожелать им удачи или спросить, нашли ли они другое ружье –
и тут холодок скользнул по его спине. В тот же миг его сердце мучительно
сжалось. Дин следовал за девушкой в беседку, которая стояла справа. Это была не
охотничья вылазка. Артур встречался с Айрис ради другой цели. Кровь прилила к
голове Хэдли. Он чувствовал себя соглядатаем, шпионом, сыщиком; но вдобавок он
чувствовал также и ревность. И ревность возникла прежде всего из-за того, что
Артур ничего ему не сказал.
Именно об этом он думал, лежа в постели
на третью ночь. На следующий день он ничего не сказал, но прошел по коридору и
переставил ружье в комнату своего друга. Артур, со своей стороны, тоже ничего
не сказал. Впервые за долгие годы их дружбы между ними встала тайна. Для Хэдли неожиданное
открытие оказалось болезненным.
Около четверти века они были
закадычными друзьями; они вместе отправлялись в походы, вместе были в армии, делились
радостями, каждый из них посвящал другого во все те вещи, из которых и состоит
жизнь мужчины. И прежде всего Хэдли был единственным, кому было известно о
несчастной любви Артура. Он знал девушку, знал о глубокой страсти его друга и
знал о его ужасных страданиях, когда она пропала в море. Артур выгорел, он был
уничтожен – и брак для него стал поистине невозможным. Он был не из тех людей, которые
способны полюбить во второй раз. Он пережил огромную, потрясающую трагедию. Хэдли,
будучи его конфидентом, знал все. Но кроме того –Артур, в свой черед, знал о
слабости друга к Айрис Мэннинг, знал, что брак между ними все еще возможен и даже
вероятен. Они были верны друг другу, и каждый из них, как ни странно, когда-то
спас другому жизнь, таким образом скрепив дружеские узы.
И все-таки теперь один из них, изображая
днем невинность и даже безразличие, ночью тайно встречался с девушкой друга и ничего
не говорил. Это казалось невероятным. Хэдли собственными глазами видел Артура
на лужайке, когда тот в слабом сером свете проходил сквозь туман в беседку, куда
только что направилась девушка. Хэдли не видел ее лица, но видел край юбки,
который скрылся за углом деревянного сруба. Он не стал дожидаться, когда они
снова покажутся снаружи.
И вот теперь он лежал, гадая, какую
роль играл его старый друг в небольшой интриге, которую помогла организовать хозяйка
дома, миссис Блонден. И как ни странно, его мысли постоянно возвращались к
одной незначительной детали. Будучи натуралистом, охотником, любителем природы,
он не мог не подивиться странному крику птицы, в котором различались три
жалобных ноты.
В дверь постучали, и прежде чем он
успел ответить, на пороге появился сам Дин.
— Мудрец, — иронически воскликнул он,
— лег спать. Айрис спрашивала, где ты. — Артур сел на край кровати, на которой лежал
Хэдли — с сигаретой и открытой книгой, которую не читал. Прежнее ощущение
близости и товарищества проснулось в его сердце. Сомнение и подозрение исчезли.
Он высоко ценил крепкую дружбу. Он встретил знакомый взгляд. «Невозможно»,
сказал он самому себе, «абсолютно невозможно! Он не играет в игру; он не мерзавец!»
Он открыл свой портсигар, и Артур тоже закурил.
— Кончено, — коротко заметил он после
первой затяжки. — Не могу больше это терпеть. Я уезжаю в город завтра.
Хэдли в изумлении смотрел на него.
— Сыт по горло? – спросил он. — Да
ведь тут неплохо. Это все довольно забавно. Что случилось, старик?— Это бесконечное
сватовство, — прямо сказал Дин. — Всегда бросают эту девочку прямо в мои
объятия. Если это не фокусы с утиной охотой в 3:00, то что-то другое. Она меня не
интересует, а я не интересую ее. Вдобавок…
Он остановился, и выражение его
лица внезапно переменилось. Его ясные глаза затуманила тихая, нежная тоска.
— Ты знаешь, Дик, — продолжил
он негромко, почти благоговейно. — Я не хочу жениться. Я никогда не смогу.
Сердце Дика забилось сильнее.
— Мэри… — прошептал он.
Его собеседник кивнул, как будто
воспоминания были все еще слишком тяжелы для него.
— Я до сих пор отчаянно тоскую о
ней, — сказал Артур. – Просто ничего не могу с этим поделать. Без нее я
чувствую себя просто потерянным. Память о ней для меня – это все. — Он внимательно посмотрел в глаза приятеля. –
Вот мое супружество, — очень твердо добавил он.
Некоторое время они молча курили. Оба
были из тех мужчин, которые скрывают свои истинные чувства, говоря о них самыми
простыми словами.
— Это неудача, — мягко сказал
Хэдли, — чертовское невезение, старик, я понимаю. — Артур пару раз кивнул,
докуривая сигарету. В течение нескольких минут он ничего не говорил. И только
потом он произнес – так, будто это не имело особого значения, просто и
откровенно, как и подобает старому другу: — Кроме того, в любом случае, девочка
думает о тебе а не обо мне. Эта старуха Блонден слепа как летучая мышь. Даже
когда эта дряхлая сваха за мои грехи оставляет нас наедине – Айрис говорит
только о тебе. Все разговоры приводят к тебе и твоим делам. Она чертовски
сильно тебя любит. — Он на мгновение сделал паузу и внимательно посмотрел другу
в лицо. — Я говорю, старик… я хочу сказать, у тебя есть здесь дела? Потому что…
извини, что я вмешиваюсь… но тебе следует быть поосторожнее. Она хорошая, ты же
знаешь.
— Да, Артур, она мне действительно
нравится, — откровенно ответил Дик. — Но я не могу окончательно решиться. Понимаешь,
выходит, что…
И они поговорили об этом, как могут
говорить старые друзья; наконец Артур бросил окурок в камин и встал, собираясь
уходить.
— Мертв для всего мира, — сказал он,
зевнув. — Я пошел спать. И тебе тоже дам поспать, — добавил он с усмешкой. Уже
минула полночь.
Его собеседник обернулся, как будто
что-то внезапно пришло ему в голову.
— Кстати, Артур, — резко сказал он,
— что за птица издает этот звук? Я услышал его накануне утром. Очень необычный
крик. Ты очень хорошо знаешь всё, что летает по небу. Что это? — И он как можно
точнее постарался изобразить три ноты странного крика, который слышал на
рассвете два дня подряд.
К изумлению и огорчению Хэдли, его
друг, издав сдавленный стон, молча опустился на кровать. Он казался пораженным.
Его лицо побелело. Он осмотрелся по сторонам и провел рукой по лбу, как будто у
него заболела голова.
— Повтори еще раз, — прошептал он
почти беззвучным, возбужденным голосом. — Еще раз — для меня.
И Хэдли, глядя на него, повторил
странные ноты; что-то в его душе внезапно переменилось. «Он меня просто
дурачит, — подумал Хэдли, — мой старый, старый приятель…»
На минуту воцарилась тишина. Тогда
Артур, немного запинаясь, хриплым и по-прежнему почти беззвучным голосом
произнес:
— Где ты мог это слышать — и когда?
Дик Хэдли сидел на кровати. Он не
собирался терять эту дружбу, которая для него была важнее любви к женщине. Он
должен был помочь. Его приятель попал в беду и в затруднительное положение. Он
понимал, что бывают такие обстоятельства, с которыми не может справиться даже
лучший человек в мире. Нет, ей-Богу, он готов сыграть в любую игру, чтобы
выручить друга!
— Артур, старина, — сказал он взволнованно,
почти нежно. — Я услышал это утром, два дня назад — на лужайке под моим окном. Я
из-за этого проснулся. И… встал посмотреть. В три утра, да.
Поведение Артура удивило Хэдли. Артур
взял еще одну сигарету и спокойно закурил. Он оглядел комнату затуманенным
взглядом, как будто стараясь не смотреть на собеседника. Потом он обернулся;
лицо его исказилось от боли, и он пристально посмотрел на Хэдли.
— Ты не видел… ничего? — спросил он
более громким голосом, в котором звучало что-то подлинное, настоящее… Почти
такой же голос услышал Хэдли, когда он падал в обморок от истощения, а Артур произнес:
«Возьми, говорю тебе. Я в порядке» — и передал другу флягу, хотя его
собственное горло почернело от жажды. В этом голосе была сила и власть, этот
голос не лгал, потому что не мог лгать – только в случае крайней нужды.
Хэдли на миг испытал ужасное
ощущение – будто разрывался надвое.
— Ничто, — спокойно ответил он после
небольшой паузы. – Но почему?
Его друг закрыл лицо руками. Лишь
через пару минут он посмотрел на собеседника.
— Только, — прошептал он, — только потому, что это был наш секретный
любовный призыв. Как странно, что его услышал ты, а не я. Я чувствовал, что она
так близко… Мэри!
Белое лицо застыло, прямые губы не
дрожали, но было очевидно, что сердце терзали почти невыносимые муки.
— Мы использовали этот сигнал,
чтобы призывать друг друга — в былые времена. Это был наш секрет, наш зов. Больше
никто в целом мире не знал его, только Мэри и я.
Дик Хэдли был изумлен. У него не
было даже времени, чтобы всё хоть как-то обдумать.
— Странно, что его услышал ты, а не
я, — повторил его друг. Он казался страдающим, изумленным, больным. Но внезапно
его лицо прояснялось. — Я знаю! — внезапно воскликнул он. — Ты и я — хорошие друзья.
Есть связь между нами и всем этим. Да ведь это… телепатия… или как там это
называют. Вот в чем дело.
Он внезапно вскочил. Дик не мог придумать,
что сказать, он только повторил слова друга:
— Конечно, конечно. Вот именно, телепатия.
— Он смотрел куда угодно, только не на своего приятеля.
— Доброй ночи! – раздался голос у
самой двери, и прежде, чем Хэдли успел ответить, Артур ушел.
Хэдли долго лежал без сна, глядя в
потолок и размышляя. Он счел все это очень странным. Артура в таком
эмоциональном состоянии он раньше не видел. Он снова и снова возвращался к
одним и тем же мыслям. Что ж, он знал, что крепкие люди ведут себя необычно,
когда их нервы взвинчены. Это признание о птичьем крике было странным, конечно,
но… он узнал крик птицы, как только услышал, хотя конкретную птицу узнать не
мог. Это не был человеческий свист, о котором говорил Артур. Нет, это
невозможно. Возможно, все дело в волнении, в истерическом состоянии… Такое
случалось и прежде, хотя в менее явной форме, когда у него начались сердечные
приступы. Они подействовали на его нервы и мозг – по крайней мере, так казалось.
Он был погружен в себя, вспомнил Дик. Мысли снова и снова прокручивались в его
голове – и он обдумывал различные варианты, порой абсурдные, порой вполне
вероятные. Артур становился легко возбудимым, очень чувствительным человеком. Дик
хорошо помнил это. Также он вспомнил, что сердце его друга не совсем здорово,
хотя Дик не знал, связано ли это с нынешним происшествием.
И все-таки было вряд ли возможно,
что Артур вспомнит о Мэри, когда понадобится оправдание и объяснение – это же Мэри,
самое святое, что было в его жизни, самое глубокое, самое истинное, лучшее. Но
во всяком случае Артур поклялся, что Айрис Мэннинг для него ничего не значила.
И за всеми его предположениями, за
всеми мыслями постоянно скрывалась непрестанно действующая ревность. Она отравляла
его. Она искажала правду. Она вползала в ум и сердце, словно злобная змея.
Артур, захваченный новой, всепоглощающей любовью к Айрис Мэннинг, солгал. Дик
не мог поверить этому, он не верил этому, он не поверит этому – и все же
ревность оставалась и поддерживала эту идею в его сознании. Мысль казалась
ужасной. С этой мыслью он заснул.
Но его сон был тяжелым из-за
лихорадочных, неприятных грез, которые рассыпались на отдельные фрагменты, не
приводя ни к какому итогу. И тогда, внезапно, крик странной птицы проник в его сон.
Он заворочался и проснулся. Крик еще продолжался. Это был не сон. Хэдли вскочил
с кровати.
В комнату проникал слабый
предутренний свет, воздух был свеж и прохладен. Крик разнесся над лужайкой, как
прежде. Хэдли выглянул в окно, и сердце его сжалось от боли. Внизу он увидел
двух человек, мужчину и девушку, и мужчиной был Артур Дин. И все же свет в это
пасмурное утро был настолько тусклым, что Хэдли, не ожидавший увидеть своего
друга, с трудом мог разглядеть знакомые черты в темном силуэте, застывшем рядом
с девушкой. Точно так же не мог он узнать и Айрис Мэннинг. Они стояли,
отвернувшись от него. Потом они пошли прочь, вновь скрывшись в небольшой беседке;
на сей раз — он видел это совершенно отчетливо – двое держали друг друга за
руки. И хотя фигуры в утренних сумерках казались туманными и неясными, Хэдли
был уверен в этом.
Первоначальное неприятное ощущение —
удивление, отвращение, негодование – быстро сменилось чем-то совершенно иным. Странный
суеверный страх охватил его, и снова вернулось нервное напряжение.
— Привет, Артур! — крикнул он из
окна. Ответа не последовало. Его голос, конечно, нельзя было не услышать в
беседке. Но оттуда никто не вышел. Хэдли повторил свой призыв немного громче, тщетно
подождал полминуты, а затем пришел, почти мгновенно, к выводу, который удивил даже
его самого; он больше не мог ждать. Он должен был немедленно повидать своего
друга и все с ним обсудить. Он повернулся и направился по коридору прямо в
спальню Дина. Хэдли хотел дождаться там возвращения друга и узнать всю правду
от него самого. Но посетила его и другая мысль – о ружье. Он совсем забыл, что
предохранитель был не в порядке. Он не предупредил об этом Артура.
Он обнаружил, что дверь закрыта, но
не заперта; осторожно отворив ее, он вошел.
Но то, что Хэдли увидел в комнате,
было настолько неожиданным, что он пережил сильнейшее потрясение. Он едва сумел
сдержать крик. Все в комнате было аккуратно прибрано, никаких тревожных признаков
– но комната была не пуста. На кровати прямо перед ним, лежал Артур. Одежда
была в беспорядке; Хэдли увидел, что пижама не застегнута; но Артур спал
мирным, глубоким сном.
Хэдли был так сильно удивлен, что в
первый момент даже не мог поверить своим глазам – он протянул руку и мягко,
осторожно коснулся лба Артура. Но тот даже не пошевелился; его дыхание
оставалось глубоким и ровным. Он спал как ребенок.
Хэдли оглядел комнату и заметил ружье
в углу — там, куда он сам он поставил оружие накануне; затем он вышел, осторожно
прикрыв за собой дверь.
Артур Дин, однако, не уехал в Лондон,
как он планировал, потому что почувствовал себя нездоровым и остался в комнате.
Это было всего лишь небольшой приступ, очевидно, но ему следовало лежать в
постели. Не было никакой надобности посылать за доктором; больной сам знал, что
ему делать; эти мимолетные приступы повторялись достаточно часто. Он очень
скоро оправится. Хэдли составил ему компанию, не сказав ни слова о случившемся.
Он читал Артуру вслух, болтал и всячески ободрял. Других посетителе не было. Через
двадцать четыре часа Артур окончательно пришел в себя. Друзья собирались уехать
на следующий день.
Но в эту последнюю ночь Хэдли
чувствовал странное беспокойство и не мог уснуть. До самого утра он сидел,
читая, выглядывая из окна, куря сигареты там, где он мог видеть звезды, слышать
ветер и следить за огромными тенями холмов. В доме все было тихо; час проходил
за часом. Несколько раз Хэдли погружался в дремоту. Почему он так засиделся?
Почему он оставил дверь своей комнаты приоткрытой так, чтобы уловить малейший
звук из другого дверного проема или самые тихие шаги в коридоре? Неужели он
беспокоился о своем друге? Или что-то подозревал? Каков был его мотив, какова
его скрытая цель?
Хэдли не знал ответов и не мог ничего
объяснить даже самому себе. Он чувствовал беспокойство – вот и все, что ему
было известно. Он ни за что не позволил бы себе заснуть или отвлечься в ту ночь.
Это казалось очень странным; он не мог понять себя. Он просто подчинился
странному, глубоко скрытому инстинкту, который заставлял его ждать и смотреть.
Его нервы были напряжены; в его сердце таилась некая необъяснимая, болезненная
тревога.
Рассвет наступал медленно; звезды
исчезали одна за другой; на фоне неба появились огромные изгибы величественных
холмов; в мирный Сассекс пришло холодное и безоблачное сентябрьское утро. Хэдли
сидел и наблюдал, как светлеет небо на востоке. Ранний утренний ветер принес в
его комнату запах болот и моря. И внезапно он принес звук – навязчивый крик
птицы с тремя печальными нотами. И на сей раз последовал ответ.
Тогда Хэдли понял, почему он сидел
в кресле всю ночь напролет. Волна эмоций подхватила его, как он услышал этот
звук – волна эмоций, которые он даже не пытался объяснить. Страх, удивление, желание
овладели им. В течение нескольких секунд он не мог подняться, потому что не осмеливался.
Низкие крики – зов и ответ — звучали в его ушах слабой неземной музыки. Усилием
воли он заставил себя встать, подошел к окну и посмотрел.
На сей раз свет был ясным и резким.
Туман не висел в воздухе. Он видел окрашенное в темно-красный цвет небо, отражавшееся
блестящей металлической полосой от поверхности руки по ту сторону лужайки. Он
видел росу на траве, видел листья, словно выкованные из бледного серебра. Он
видел беседку, которая была совершенно пуста. И прямо перед ним на лужайке в
это время стояли две фигуры. Они стояли и держались за руки, хорошо заметные,
безошибочно узнаваемые, и их лица были обращены вверх, к окну, где он стоял, с
болью и изумлением глядя на них — на Артура Дина и Мэри.
Они смотрели в его глаза. Он
попытался крикнуть, но ни звука не сорвалось с его губ. Они пошли по лужайке,
покрытой росой. Хэдли видел, как они шли, плавными, неспешными шагами, к реке, сияющей
в рассветных лучах. Их ноги не оставляли следов на траве. Они достигли берега,
но не остановились. Они немного приподнялись и поплыли над рекой, как
безмолвные птицы. У середины реки они обернулись и улыбнулись ему, помахали
руками в знак прощания, а потом поднялись еще выше к опаловому рассвету, их фигуры
медленно преодолевали расстояние, тая среди освещенных солнцем болот и скрытых
тенями холмов. Потом они исчезли.
Хэдли так и не вспомнил, как он
отошел от окна, пересек комнату и пробрался по проходу. Возможно, он пошел
сразу, возможно, он задержался, всматриваясь в небо над долиной в течение
долгого времени, неспособный отвести взгляд. Казалось, он погрузился в какие-то
чудесные грезы. Во всяком случае, он хорошо запомнил только то, как стоял у
постели своего друга, в безумном отчаянии пытаясь призвать его из мира того
сна, который здесь, на земле, не ведает пробуждения.
Комментариев нет:
Отправить комментарий