И совсем уже новогодняя новость без комментариев...

 А вот как бы уже и да... Приятно... На каникулах буду вычитывать...

Саундтрек для нового года

 Кроме стандартных Hawkwind, Sparks и Леонида Федорова, а также артистов из плейлистов "Музыки на Свободе", в мой новогодний weird-саундтрек идеально вписывается и первый полнометражный альбом Ксении Казанцевой, внучки Александра Казанцева, известного всем любителям фантастики и паранауки... Альбом называется "Проснуться", артистка выступает, как легко догадаться, под именем "Внучка Фантаста". Послушать дивную пластинку можно здесь

Артур Мэйчен. Замок в кельтских туманах

 В 1926 году классик мистической литературы выпустил сборник Dreads and Drolls, в который вошли рассказы и эссе, напечатанные в журнале "График". Автор этого блога перевел сборник и напечатал под названием "Смешилки и страшилки" - в историях Мэйчена действительно соединяются смешное и страшное. 

Но из-за ограничений объема Мэйчен не включил в сборник около половины текстов, появившихся на страницах журнала. Энтузиасты собрали все эти тексты, и полный корпус "Смешилок и страшилок" доступен заинтересованной публике и даже переведен на русский. Сегодня вы можете прочитать один из рассказов Мэйчена, полный поистине рождественской магии. 

Счастливого Рождества!

ЗАМОК В КЕЛЬТСКИХ ТУМАНАХ

 

Теория заката

 Любимый мультфильм наконец-то выложили в сеть. Больше нигде не нашел, а ссылка только в таком виде работает. Если это не вирд, то я не знаю...

Теория заката

С наступающим новым годом!

Р. Диксон Смит. Карл Якоби и "мифы Ктулху"

Многие фантасты — Кларк Эштон Смит, Роберт И. Говард, Фрэнк Белнап Лонг, Август Дерлет, Роберт Блох, Генри Каттнер, Колин Уилсон, Дж. Рэмси Кэмпбелл и Брайан Ламли, среди прочих — писали рассказы, включающие элементы историй Г. Ф. Лавкрафта о Ктулху, о расе существ, которые правили Землей многие тысячелетия назад, были изгнаны и в своей далекой обители ждут момента возвращения к власти. Хотя несколько рассказов Карла Якоби (в первую очередь «Гробница из другого мира» и «Дверь ворона») несут на себе отпечаток влияния Лавкрафта, Якоби создал только одну историю о Ктулху: «Аквариум». Отправной точкой сюжета является теория о том, что «где-то в неизмеримых океанских глубинах существует высокоразвитый моллюск, способный имитировать определенные характеристики тех форм жизни, которые он пожирает»[1]. Якоби приукрасил это предположение, добавив абзац с упоминанием множества злобных, обитающих в море божеств во главе с Великим Ктулху. Тем не менее, когда Август Дерлет — сам мастер лавкрафтовского стиля — включил эту историю в свою антологию «Аркхэм-хауз» 1962 года «Темный разум, темное сердце», он удалил отрывок о Ктулху и избавил повествование от лавкрафтианских атрибутов. В 1972 году эта отредактированная версия была переиздана в «Разоблачениях в багровых тонах», третьем сборнике Якоби в «Аркхем-хауз»; четыре года спустя фэнский журнал Fantasy Crossroads (№ 7) опубликовал рассказ в том виде, в каком он был первоначально написан, без исправлений Дерлета. Сравнение этих двух работ поучительно, поскольку показывает, насколько сильно Дерлет изменил рукопись; он не только отредактировал рассказ, но и переписал значительные его части. Вот, например, оригинальный абзац Якоби: 

Карл Якоби. Вечность - когда?

Следующий сборник Якоби «Дым змеи» был задуман как "четвертый Аркхэм" в начале 70-х. Состав несколько раз менялся - как и название. В конечном итоге сборник выпустили "Фидоган и Бремер" в середине 90-х, незадолго до смерти писателя. Сборник содержит множество страшных рассказов, поскольку, помимо заглавной истории, включенытакие рассказы как «Любитель музыки», «Гамадриада», «Элкар-особый», "Ключи Кая», «Затерянная улица» («Улица, которой не было»), «Черный сад», «Тестовый случай», «Янтарный Скарлотти», «Город хамелеонов», «Яма Чедвика» («Яма») и три не опубликованных рассказа семидесятых: «Туннель» (куплен по 6 центов за слово Midnight Sun в 1975 году, но журнал закрылся, и рассказ не напечатали), «Отпрыск» и «Куча чепухи». Книготорговец и коллекционер палпа Роберт Вейнберг опубликовал «Вечность — когда?» в сборнике «WT50: Трибьют Weird Tales» (1974); этот короткий рассказ был написан в 1948 году и изначально предназначался для глянцевых изданий, но Collier's, This Week, American, Blue Book и Best Years его отклонили.

Вечность - когда?

В 15:10 я свернул на Вэлли-хайвей и покатил вниз по склону, в Гейлс-Корнерс. Это была просто придорожная стоянка: заправочная станция, пивная и гараж. На посыпанной гравием подъездной дорожке перед гаражом стоял школьный автобус, окруженный детьми, а мужчина в засаленном комбинезоне и бумажной кепке без козырька склонился над открытым капотом, занимаясь починкой.

Карл Якоби. Мистер Смит уезжает

В 1972 году в «Аркхем-хауз» вышел третий сборник рассказов Якоби о сверхъестественном. Автор и Август Дерлет первоначально наметили содержание книги в 1966 году, и Якоби намеренно выбрал название «Разоблачения в багровых тонах» из-за очевидного сходства с «Откровениями в черном» и «Портретами в лунном свете».

Замены, сделанные в течение следующих нескольких лет, привели к исчезновению из книги «Кресла гамадриады», «Двойной беды», «Сангуменке» («Аванпоста смерти») и «Затерянной улицы» (совместная работа Саймака и Якоби, первоначально озаглавленная «Улица, которой не было»). Опубликованный только через год после смерти Дерлета сборник содержал следующие рассказы: «Аквариум», «Игрок в Желтом безмолвии», «Неприятности в Карвер-хауз», «Кокомакак», «Джентльмен — это ЭПВА», «Чужаки в Страбе», «Мистер Смит уезжает» («Он оглянулся»), «Джентльмены, мусорщики», «Белая вершина», «Война сорняков», «Машина Кинкейда», «Случайное число», «Барьер Синглтона» и четыре ранее неопубликованных рассказа: «Королевский оперный театр», «Роман-буриме», «Мистер Айпер из Гамильтона» и «Последовательность».

Якоби посвятил «Разоблачения в багровых тонах» памяти своей матери. В рецензии Фрица Лейбера в журнале Fantastic говорилось:

 Его короткие рассказы демонстрируют то искреннее, простое мастерство, которое любил и поощрял Дерлет…Его лучшие рассказы в этой книге скорее ужасы, чем научная фантастика: «Аквариум», «Барьер Синглтона» со всеми его гротесками и незабываемая повесть о мертвых-живых «Неприятности в Карвер-хауз». Если и есть что-то, отличающее рассказы Якоби в жанре хоррор, так это гротеск, который, кстати, является производным от слова «grotto», означающего шокирующие вещи, которые можно найти в укромных уголках, склепах, трещинах, а также во влажных, заросших папоротником и сильно затененных садах камней.

 В The Magazine of Fantasy and Science Fiction Гэхен Уилсон обратил внимание на то, что в книге

 … мы находим самые разные примеры работ Якоби, моими личными фаворитами остаются «Аквариум», действительно отвратительная история, и сентиментальная история о некрофилии, названная, учитывая все обстоятельства, довольно скромно — «Неприятности в Карвер-хауз».

 Литературный агент Кирби Макколи повторил эти похвалы в Minneapolis Tribune, назвав Якоби «подлинным литературным волшебником».

Можно было бы поспорить по поводу преобладания научной фантастики в этом сборнике или наличия немалого количества перепечаток из более ранних изданий «Аркхем-хауз»; но таких пугающих произведений, как «Война сорняков», «Аквариум», «Неприятности в Карвер-хауз», «Барьер Синглтона» и «Роман-буриме», представляющих Якоби во всей красе и в ипостаси автора хоррора, должно быть достаточно, чтобы удовлетворить любого поклонника вирда.

По необычной оплошности информация об авторских правах на книгу появилась не на той странице, и Управление по авторским правам США отказалось признать книгу защищенной авторским правом из-за этой опечатки. В результате «Разоблачения в багровых тонах» — и особенно четыре никогда ранее не публиковавшиеся истории - никогда не были защищены авторским правом и всегда находились в общественном достоянии. Однако, к счастью, Якоби заплатили за использование «Королевского оперного театра», когда рассказ был переиздан в 1978 году в антологии Рода Серлинга «Другие миры» в мягкой обложке.

А мы представляем Якоби как автора странной и необычной НФ - рассказ об отъезде мистера Смита все так же хорош, как и полвека назад; в нем заметно влияние С. Моэма, стилю которого очень часто подражал автор.   

МИСТЕР СМИТ УЕЗЖАЕТ 

Карл Якоби. Мэтью Саут и компания

 

Второй сборник фантастических рассказов Якоби планировался в «Аркхем-хауз» с 1953 года. Первоначально в него хотели включить «Машину Кинкейда», «Белую вершину» и «Джентльмены, мусорщики» — три научно-фантастических рассказа, которые впоследствии появились в третьей книге «Аркхем-хауз» в 1972 году. Якоби снова восстановил оригинальные названия и отредактировал некоторые рассказы. В июне 1962 года он написал Дерлету:

 Следуя вашему совету, я собрал воедино журналы, содержащие рассказы для «Портретов в лунном свете», сократил количество слов, сгладил шероховатости; в некоторых случаях было трудно выбрать один из вариантов; но я полагаю, что у меня есть четкое представление обо всем. Конечно, некоторые тексты, названия которых есть в вашем каталоге, так и остались ненаписанными.

 И снова в следующем месяце:

Вычитывая машинописный текст «Портретов в лунном свете», я обнаружил, что пять страниц заглавного рассказа содержат значительные искажения, которые по какой-то неизвестной причине я пропустил в опубликованном варианте. Пришлось полностью удалить одну страницу и зачеркнуть целые абзацы и предложения на остальных четырех (однако не сделано никаких дополнений или исправлений).

Если бы речь шла только об этих пяти страницах, я бы не стал беспокоиться, но я хотел бы также вырезать кое-что из «Двери ворона» и, возможно, из других.

 «Портреты в лунном свете» были в итоге опубликованы в 1964 году. Помимо заглавного рассказа «Портрет в лунном свете», в сборник вошли «Марсианский календарь», «Дверь Корби», «Тепондикон», «Сделано в Танганьике», «Долгое путешествие» («Длинное путешествие»), «Историк», «Лодана», «Часы Лоренцо», «Испанская камера» и четыре самых захватывающих рассказа Якоби о сверхъестественном: «Мэтью Саут и компания», «Теория Ла Прелло», «Случай в "Скачущей лошади"» и «Колдовство в кукурузном поле» («Опасное пугало»). Якоби посвятил эту книгу памяти своего отца. Сборник был хорошо принят, и Роберт А. У. Лаундс с энтузиазмом рекомендовал его в августе 1965 года в колонке обзоров Magazine of Horror.

Некоторые из наиболее оригинальных тем и образов Якоби можно найти в «Мэтью Сауте и компании» (опубл. в "Вирд тейлз" в мае 1949), динамичной и насыщенной истории о безумной одержимости; мотив двойника здесь используется с большой изобретательностью: владелец мельницы в Порт-оф-Спейне, Тринидад, который питает глубокое отвращение к собственному имени, скрывается за множеством причудливых псевдонимов (включая несколько собственных псевдонимов Якоби: Джеймс К. Вермонт, Филип Спейн и Мэтью Саут) — это безобидная маленькая эксцентричность, пока герой не сталкивается с тремя таинственными незнакомцами...

Карл Якоби. Последнее творение Сагасты

Сегодня, после долгого перерыва, начинаю неделю Карла Якоби. К сожалению, один из моих любимых писателей мало известен сегодня - но пять сборников Якоби являются несомненной классикой weird fiction и заслуживают всяческих похвал. Я решил выбрать из каждого сборника по одному рассказу, сопроводив их небольшими пояснениями. А потом добавлю и небольшую статью о Якоби и особенностях перевода его текстов.

 Сборник «Откровения в черном» появился в 1947; эту коллекцию рассказов, от которых учащается пульс, лучше читать темными, одинокими, ветреными ночами; в книгу вошли многие из лучших рассказов Якоби об ужасном и сверхъестественном: «Призрачный телеграф», «Трость», «Карета на кольце» («Призрачное кольцо»), «Воздушный змей» («Сатанинский воздушный змей»), «Канал», «Дьявольское пианино», «Последнее творение Сагасты», «Гробница из иного мира», «Раскопки в Пистол-Ки», «Моховой остров», «Рыба Карнаби», «Король и валет» («Дьявольская игра»), «Космический телетайп», «Две шпаги», «Опыт во тьме» («Погружение во тьму»), «Майв», «Надпись на стене» («Космические каракули»), «Лицо на ветру» и заглавный рассказ, «Откровения в черном». Собрат по ремеслу Роберт Блох (1917-1994) написал восторженный отзыв о сборнике для The Arkham Sampler (зима 1948).

 Идеал Карла Якоби — это, на первый взгляд, бархатный покров, полуночная пустошь, неосвещенный дом, аккорд мистериозо на фортепиано — одним словом, обычные, почти традиционные «сценические эффекты» или фон для истории о сверхъестественном. Это неизбежный фон для таких персонажей, как таинственная женщина под вуалью в «Откровениях в черном», недавно выпущенный из психушки гений в «Дьявольском пианино», и ужасный незнакомец из «Кареты на кольце». И все же нельзя так легко отмахнуться от трюка, который проделывает Якоби. На первый взгляд, его использование слова «черное» соответствует атмосфере «поместий», «апартаментов» и «лабораторий», знакомых читателям стандартных странных историй. Но при более внимательном рассмотрении тематического материала можно заметить своеобразное сочетание темноты на заднем плане и психического расстройства у персонажей, которые появляются на фоне этой темноты.

Еще одной темной краской в палитре Якоби становится «демоническая одержимость», которая постоянно угрожает его персонажам. Тогда может показаться, что для Карла Якоби «черное» символизирует помутнение разума в состоянии безумия. Пусть читатели не отчаиваются и не верят, что «старые добрые времена» фантастической литературы прошли. До тех пор, пока такие писатели, как Брэдбери, Якоби и Лейбер, могут снова и снова создавать истории такого уровня, будущее Weird Tales нельзя назвать мрачным. ( The Arkham Sampler. Т. 1. № 1. Зима 1948. С. 84-86.)

Десять самых эффектных «чиллеров» Якоби появились в Weird Tales с 1932 года. Еще восемь были напечатаны в период с 1947 по 1950 год. А в Strange Stories в августе 1939 был напечатан замечательный рассказ, от которого Фарнсуорт Райт отказался - о чем успел пожалеть. Итак, сегодня нас ждет

Последнее творение Сагасты

 

Век как сюжет: сборник статей

 

Век как сюжет: Статьи и материалы / Ред. С.А. Васильева и др. Сост. А.Ю. Сорочан. — Тверь: ООО «Альфа Пресс», 2023. — 328 с. (Время как сюжет; Вып. 12).

10.31860/ISBN 978-5-98721-072-7

 

В издание включены статьи и сообщения, посвященные анализу сюжетного потенциала социального времени в литературе и искусстве. В центре внимания участников проекта — различные художественные формы сюжетной репрезентации категории «век».

Некоторые статьи, в том числе моя, написаны на материале жанровой литературы

Содержание

Другой Бенсон

 Артур Кристофер Бенсон, писатель, поэт и эссеист, знаменит прежде всего как автор текста британской патриотической песни «Земля надежды и славы», написанной для коронации Эдуарда VII. Впрочем, нам гораздо лучше известен его брат, Э.Ф. Бенсон («Фред»), романист и рассказчик, сочинитель страшных историй, пользовавшихся огромной популярностью. Специалисты вспомнят и автора фантастических романов Роберта Хью Бенсона, и египтолога Маргарет Бенсон.

Но А.К. Бенсона не стоит путать с его родственниками. Этот Бенсон – другой, и не только по роду занятий и складу характера. Даже малая часть наследия Бенсона, представленная в настоящем издании (всего его перу принадлежит более 50 книг), позволяет убедиться – архаичный и удивительный литератор занимает совершенно особое место в истории weird fiction.

    А.К. Бенсон родился в 1862 году в Беркшире в Веллингтонском колледже в семье Эдварда Уайта Бенсона и Мэри Сиджвик, сестры известного философа (на фото). Артур был одним из шестерых детей (двое умерли в очень раннем возрасте). Отец Бенсона был директором Веллингтонского колледжа, а через некоторое время стал архиепископом Кентерберийским. И на жизнь детей оказало большое влияние христианство — правда, влияние весьма своеобразное.

Вторая книга странных историй

Вышла на русском антология The Evening Standard Second Book of Strange Stories. Я составил для этого  двухтомного издания краткие справки об авторах. Среди них - не только классики "вирда", но и гости из мира "большой литературы", и совсем уж маргинальные сочинители. Место нашлось всем - и деятелям "Гарлемского Ренессанса", и модернистам, и классикам фэнтези, и мистикам... В общем, вирд как он есть... Очень занятная антология. Знакомство с английскими сборниками "странных историй" в серии "Библиотека Джона Госворта", надеюсь, будет продолжено...

Содержание 

Том I

Уильям Морроу. За бутылкой абсента

              Морроу У.

За бутылкой абсента: Роман, рассказы / Уильям Морроу; пер. с англ. С. Тимофеева, предисл. А.Танасейчука. — оПУС М, 2019. — 416 с. (Странная классика)

Уильям Чемберс Морроу (1854-1923) «обладал поразительным даром сочинять страшные истории. Его рассказы заставляли читателя буквально наяву чувствовать, как по спине, извиваясь, скользит змея с омерзительно холодной кожей, а от ужаса шевелятся волосы. Многих от его историй бросало в дрожь, а кое-кто даже не находил в себе смелости читать их в уединении» (Амброз Бирс). Впервые на русском – максимально полное собрание странных и страшных произведений Морроу. 

Содержание

Барри Пейн. Октава Клавдия

Пейн, Барри.

Октава Клавдия: Избранные произведения / Барри Пейн; Пер. с англ. Пегана: «оПУС М», 2013. — 556 с., илл. (Книга Чудес).

Во вторую книгу собрания сочинений замечательного писателя, которого вполне заслуженно сравнивали с Э.А. По и Н. Готорном, включены рассказы из сборников «Тогда и потом», «Новый Гулливер» и других, а также роман «Октава Клавдия» (1911).

Я в подготовке этой книжки  поучаствовал, составив небольшую справку об утраченном шедевре "Сделка вслепую" - в фильме ужасов по роману "Октава Клавдия" сыграл Лон Чейни.

 Содержание

Герберт Горман. Место, именуемое Дагон

Горман Г. Место, именуемое Дагон: роман / Г. Горман; пер. с англ. Е. Абросимовой; предисл. А. Сорочана. — оПУС М, 2019. — 264 с., илл. (Странная классика)

Одна из самых редких книг «библиотеки Лавкрафта», несомненно, заслуживает пристального внимания. Герберт Горман в 1927 году создал роман, который мог бы написать ГФЛ — мог, но не написал. «Место, именуемое Дагон» — идеальная лавкрафтианская книга, блестящая история о древнем колдовстве, придуманная другом Джеймса Джойса, сценаристом и историческим беллетристом, забытым ныне литератором первой половины XX веков. Прочитав этот роман, вы узнаете, где находится «место, именуемое Дагон».

 

 

 

Маргарет Олифант. Зримое и незримое

 

Олифант М. Зримое и незримое: Роман, повести, рассказы / Маргарет Олифант; Пер. с англ. «оПУС М», 2019. — 512 с. (Книга Чудес).

            В сборник известной писательницы викторианской эпохи включены произведения, посвященные сверхъестественному. «Истории о зримом и незримом», которые сочиняла миссис Олифант, занимают уникальное место в истории мистической литературы и могут быть интересны не только историкам жанра.

Вступительная статья А. Сорочана, перевод С. Тимофеева

Зримое и незримое:история миссис Олифант............................................................... 5

 ОСАЖДЕННЫЙ  ГОРОД...................................................... 23

 Открытая дверь

Открытая  дверь......................................................................... 149

Портрет................................................................................................ 198

Окно библиотеки.......................................................................... 242

Тайная комната............................................................................ 288

 Прикованная  к  земле.......................................... 321

 Старая  Мэри............................................................................. 361

 Прогулка  леди..................................................................... 433

Международная научная конференция "Все тревоги мира: беспокойство в литературе и искусстве"

 

X Апрельская междисциплинарная международная научная конференция

ВСЕ ТРЕВОГИ МИРА:

БЕСПОКОЙСТВО

В ЛИТЕРАТУРЕ И ИСКУССТВЕ

 27–28 апреля 2023 года

Санкт-Петербург

ИНСТИТУТ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ (ПУШКИНСКИЙ ДОМ) РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

 ПСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

 ТВЕРСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

  Заседания проходят в Большом и Малом конференц-залах Пушкинского Дома по адресу:

Санкт-Петербург, наб. Макарова, 4, 2-й этаж

Трансляция: https://vk.com/pushkinskijdom

Эдгар Уоллес. Лес Счастливых Мыслей

Да, это Эдгар Уоллес, классик криминального триллера - и сочинитель множества романов, повестей и рассказов в самых разных жанрах. Уоллес писал и странные рассказы - весьма и весьма занимательные. Пока сборник weird fiction Уоллеса не вышел на русском - но в ожидании этого выкладываю один рассказ из "африканского цикла", почти неизвестного нам, но представляющего едва ли не высшее творческое достижение беллетриста.

БЕЙЛМАН устроился на ночь поудобнее в свойственной ему манере: обошел палатку; проверил натянутые веревки; осветил фонарем колючую проволоку, прочно воткнутую в землю; тщательно осмотрел противомоскитную сетку на предмет признаков налетевшей мошкары; затем обратил свое внимание на мальчиков. Они сидели на корточках вокруг своего костра — словоохотливые и беззаботные.

- Прошлой ночью ваш шум потревожил меня, - сказал он, проходя мимо них. - Сегодня ночью, когда зазвучит ло-коли, ты будешь спать, и, если меня разбудят, я приду со своим хлыстом, и тебе будет очень стыдно.

Он заговорил на звучном языке народа бо-монго, и, несмотря на ужасные угрозы, по кругу пробежал смешок. Сам Бейлман ухмылялся в темноту, спускаясь к реке, не то чтобы он начал сомневаться, если понадобится проучить хлыстом непослушного слугу. Он был слишком хорошо знаком с народом Конго, чтобы слишком переживать из-за необходимости пользоваться палкой; но он ухмыльнулся, потому что двенадцать месяцев в дикой местности сделали его наполовину дикарем, и он оценил иронию страданий.

К берегу реки был пришвартован маленький пароходик. Здесь образовалась крошечная бухта, и быстрое течение реки сменялось более медленным; тем не менее, Бейлман осмотрел береговые концы тросов, прежде чем пересечь узкую доску, ведущую на палубу "Заира". Дрова были сложены на палубе, готовые к завтрашнему путешествию. Инженер Н'Кема установил новый водомер, как он и приказал; двигатели были почищены, и Бейлман одобрительно кивнул. Он легко перешагнул через двух или трех спящих, свернувшихся калачиком на палубе, и выбрался на берег.

- А теперь, пожалуй, я пойду спать, - пробормотал он и посмотрел на часы. Было уже девять. Он постоял мгновение на гребне крутого берега и посмотрел назад, за реку. Ночь выдалась темная, но он видел очертания леса на другой стороне. Он увидел усыпанное драгоценными камнями небо и бледное отражение звезд в воде. Затем он пошел в свою палатку и неторопливо переоделся в пижаму. Он вытащил две таблетки из крошечной бутылочки, проглотил их, запил стаканом воды и просунул голову в отверстие палатки. 

– Эй, сокани! - крикнул он на местном наречии. – Пусть зазвучит ло-коли!

Он улёгся спать.

Он услышал шорох движущихся людей, булькающий смех, когда его угроза прозвучала во второй раз, а затем пронзительный стук палочек по туземному барабану — полому стволу дерева. Барабан бил яростно — неистово, задыхаясь, время от времени переходя на более глубокую ноту, когда музыкант, используя все свое искусство, посылал лагерю сигнал о сне.

После одного особенно дикого крещендо ло-коли умолк, и Бейлман со вздохом удовлетворения повернулся и закрыл глаза... Он внезапно сел. Должно быть, задремал, но сейчас совершенно проснулся.

Он прислушался, затем выскользнул из постели, натягивая сапоги, чтобы защитить ноги от москитов. Он шагнул в ночную тьму и обнаружил ожидающего его инженера Н'кему.

- Ты слышал, хозяин? - спросил туземец.

– Я слышал, - сказал Бейлман с озадаченным видом, - но мы и близко не подходим к деревне.

Он прислушался.

Из ночи донеслись сотни шепчущих звуков, но над всем этим безошибочно угадывался слабый стук ответного барабана. Белый человек в замешательстве нахмурился.

— Ближе Бонгинданги нет ни одной деревни, - пробормотал он, - даже рыбацкой; леса пустынны...

Туземец предостерегающе поднял палец и наклонил голову, прислушиваясь. Он читал сообщение, отправленное барабаном. Бейлман ждал; он знал об удивительном свойстве этого местного телеграфа, о том, как он рассылает новости через непроходимые дебри. Он не мог этого понять, ни один европеец не смог бы; но Бейлман с уважением относился к этой тайне.

– Здесь белый человек, - прочитал туземец. - у него болезнь.

– Белый человек!

Брови Бейлмана недоверчиво приподнялись в темноте.

– Он глупец, - прочитал Н'Кема. - Он сидит в Лесу Счастливых Мыслей и не двигается с места.

Бейлман нетерпеливо причмокнул губами.

– Ни один белый человек не стал бы сидеть в Лесу Счастливых Мыслей, - сказал он самому себе, - если только он не сумасшедший.

Но далекий барабан монотонно повторял возмутительную новость. Действительно, здесь, в самом сердце этого прекраснейшего оазиса во всей Африке, разбив лагерь в самом центре Зеленой Тропы Смерти, был белый человек, больной белый человек... в Лесу Счастливых Мыслей... больной белый человек....

И барабан бил все громче и громче, пока Бейлман, разбудив своего человека из племени ло-коли, не послал по реке ответ и не начал поспешно одеваться.

В лесу лежал очень больной человек. Он сам выбрал место для лагеря. Это было на поляне, рядом с небольшим ручьем, который вился между высокой порослью слоновой травы, приближаясь к реке. Мейнуорд выбрал место как раз перед тем, как заболеть, потому что здесь было красиво. Причина казалась совершенно неуместной, но Мейнуорд был сентиментален, и его жизнь стала долгой историей выбора красивых мест для стоянок, независимо от опасности. "Он страдал, - писала одна газета, комментируя катастрофу, которая вынудила его скрыться от правосудия в диких землях Африки, - от слишком тяжелого груза воображения". Мейнуорд пострадал из-за неуместной самоуверенности; это была одна из причин, по которой он решил задержаться в смертоносной полосе Итури, которую местные жители неуклюже называют "Землей-где-все-плохие-мысли-становятся-хорошими-мыслями", а исследователи и смелые торговцы поэтически переименовали в "Лес счастливых грез". Чрезмерная самоуверенность, как правило, губила Мейнуорда - чрезмерная уверенность в способности его лошадей выигрывать скачки; чрезмерная уверенность в собственной способности раздобыть деньги, чтобы скрыть просчеты — когда-то он был директором банка графства Уэлшир, - чрезмерная уверенность в том, что он сможет завоевать любовь женщины, которая, когда произошел крах, непонимающе посмотрела на него и сказала: ей жаль, но она понятия не имела, что он испытывал к ней такие чувства...

Теперь Мейнуорд оторвал свою ноющую голову от подушки и громко выругался из-за шума. Он немного выучил пиджин-инглиш – настолько, насколько может им овладеть человек за три месяца пребывания между Сьерра-Леоне и Гранд-Бассамом.

– Почему они подняли этот проклятый шум, а? – встревожился он. – Ты просто дурак, Абибу.

- Да, сеньор, - спокойно согласился мальчик Кано.

– Прекратите, слышите? Прекратите! — бушевал мужчина на смятой кровати. – Этот шум сводит меня с ума - скажите им, чтобы убрали барабан.

Ло-коли прекратился сам по себе, потому что слушатели в лагере больного услышали слабый ответ Бейлмана.

– Иди сюда, Абибу, я хочу молока: открой свежую банку и скажи повару, что я ещё хочу супа.

Слуга оставил его бормотать и ворочаться с боку на бок на скрипучей походной кровати. Мейнуорду было о чем подумать. Странно, что все они требовали немедленного отклика; странно, что они пихались локтями и дрались друг с другом в шумной борьбе за его внимание. Конечно, было банкротство и недостача в банке — со стороны этого инспектора было очень любезно дать ему время, чтобы убраться восвояси, — и Этель, и лошади, и... и...

Долина счастливых грез! Из этого получилась бы хорошая история, если бы Мейнуорд умел писать, но, к сожалению, он не умел писать. Он мог подписывать бумаги, ставить своё имя, указывая "Через три месяца после даты оплаты заказа", он мог подписываться именами других людей... он застонал и поморщился от этой мысли.

Но здесь был лес, где плохие мысли становились хорошими, и, видит бог, его разум был плохо устроен. Он хотел покоя, сна и счастья — он очень хотел счастья. Теперь предположим, что Фейри-лейн выиграла в Уокингеме? Конечно, этого не произошло (он снова поморщился от неприятного воспоминания), но предположим, что это случилось? Предположим, он мог бы найти друга, который одолжил бы ему 16 000 фунтов стерлингов, или даже если бы Этель...

– Хозяин, - послышался голос Абибу, - там чап-чап, его идти.

- Э-э… что такое?

Мейнуорд почти свирепо повернулся к собеседнику.

– Чап-чап… слышите?

Но больной не слышал стука кормового колеса "Заира", когда маленькая лодка преодолевала стремительный поток реки; он был удивлен, увидев, что уже рассвело, и неохотно признался себе, что проспал. Он снова закрыл глаза, и ему приснился странный сон. Главным действующим лицом был высокий, загорелый, гладко выбритый мужчина в белом шлеме, одетый в грязно-желтое пальто поверх пижамы.

– Как ты себя чувствуешь? - сказал незнакомец.

- Отвратительно, - проворчал Мейнуорд, - особенно из-за Этель; тебе не кажется, что с ее стороны было довольно низко заставить меня поверить, что я ей ужасно нравлюсь, а потом в последнюю минуту бросить меня?

- Шокинг, - серьезно сказал странный белый человек. - Но сейчас выбрось ее из головы: она не стоит того, чтобы о ней беспокоиться, что ты на это скажешь?

Он зажал маленький зеленоватый шарик между указательным и большим пальцами, и Мейнуорд негромко рассмеялся.

- О, черт возьми! - Он слабо усмехнулся. - Ты один из тех ребят из "Леса счастливых грез". Что это? любовный эликсир? – От этой мысли у него начался приступ  истерического смеха.

Бейлман кивнул.

- Любовь или жизнь, все едино, - сказал он, но, по-видимому, его это не позабавило. – Проглоти это.

Мейнуорд хихикнул и подчинился.

– А теперь, — сказал незнакомец — это было шесть часов спустя, - лучшее, что ты можешь сделать, - это позволить моим ребятам посадить тебя на мой пароход и отвезти вниз по реке.

Мейнуорд покачал головой. Он проснулся раздраженным и ужасно слабым.

– Мой дорогой друг, это ужасно любезно с твоей стороны, что ты пришёл... Кстати, я полагаю, ты врач?

Бейлман покачал головой.

- Напротив, я журналист, - легкомысленно сказал он. - Я Бейлман, специальный корреспондент "Мегафона". Я занимался зверствами в течение года — ты знаешь, теми, что связаны с Конго, — но что ты говорил…

– Я хочу остаться здесь — здесь дьявольски красиво.

- Дьявольски — именно то слово, которое мне следовало бы использовать. Мой дорогой друг, это очаг чумы в Конго; это обиталище всех смертоносных мух и жуков в земле Конго.

Он махнул рукой в сторону великолепной панорамы свежих зеленых полян, великолепных лиан, которые свисали гирляндами с дерева на дерево.

- Посмотри на траву, — сказал он. — Трава совсем как дома - в этом ее прелесть; я сам чуть не разбил здесь лагерь - пойдем, мой друг, позволь мне отвести тебя в мой лагерь.

Мейнуорд упрямо покачал головой.

- Я очень признателен, но я останусь здесь на день или около того. Я хочу испытать сверхъестественные прелести этого приятного места, - сказал он с легкой улыбкой. – У меня так много мыслей о том, что нужно исправить.

- Послушайте, - грубо сказал Бейлман, - вы прекрасно знаете, как этот лес получил свое название; его называют "Лес счастливых грез", потому что он пропитан лихорадкой и всеми болезнями, от бери-бери до сонной болезни. Ты не просыпаешься от снов, которые тебе снятся здесь. Парень, я знаю эти края, а ты здесь новичок; ты приехал сюда, потому что хотел уйти от жизни и начать все сначала.

- Прошу прощения… – Лицо Мейнуорда вспыхнуло, и он заговорил немного натянуто.

– О, я все о тебе знаю — разве я не говорил тебе, что я журналист? Я был в Англии, когда у тебя все пошло наперекосяк, а остальное я прочитал в газетах, которые получаю время от времени. Но все это не имеет ко мне никакого отношения. Я здесь, чтобы помочь тебе начать сначала. Если бы ты хотел покончить с собой, зачем приезжать для этого в Африку? Будь благоразумен и смени место стоянки; я пришлю свою лодку обратно за твоими людьми — поедешь?

- Нет, - угрюмо ответил Мейнуорд. – Я не хочу… мне не хочется; кроме того, я не в состоянии путешествовать.

На этот аргумент Бейлман не смог ответить. Он и сам был не слишком уверен в своих словах и поколебался, прежде чем заговорить снова.

- Очень хорошо, - сказал он наконец, - предположим, ты останешься еще на день, чтобы был шанс взять себя в руки. Я приду завтра с первоклассным инвалидным креслом для тебя - спорим?

Мейнуорд протянул дрожащую руку, и тень улыбки появилась в уголках его глаз.

- Это пари, - сказал он.

Он наблюдал, как журналист ходит по лагерю, разговаривая на незнакомом языке то с одним человеком, то с другим. «Необычный, властный человек», - подумал Мейнуорд. Справился бы он с Этель? Он с любопытством наблюдал за незнакомцем и заметил, как его собственные ленивые черти-носильщики прислушивались к его словам...

- Спокойной ночи, - произнес голос Бейлмена, и Мейнуорд поднял глаза. - Ты должен принять еще одну таблетку, и завтра будешь здоров, как бык. Я должен вернуться в свой лагерь сегодня вечером, иначе утром обнаружу, что половина моих припасов украдена; но, может, ты предпочитаешь, чтобы я остался?

- Нет, нет, - поспешно ответил Мейнуорд. Он хотел остаться в одиночестве. Ему нужно уладить с самим собой множество вопросов. Например, был вопрос об Этель.

– Ты не забудешь принять таблетку?

- Нет. Послушай, я ужасно благодарен тебе за то, что ты пришёл. Ты оказался добрым белым парнем.

Бейлман улыбнулся.

– Не говори глупостей, - добродушно сказал он. – Это все братская любовь. Белый тянется к белому, и родственник к родственнику, разве ты не знаешь? Мы здесь совсем одни, и на пятьсот миль нет ни одного человека нашего цвета кожи. Спокойной ночи, и, пожалуйста, прими таблетку…

Мейнуорд лежал, прислушиваясь к шуму отходящего катера. Ему показалось, что он услышал тихий звон колокольчика. Это, должно быть, двигатели… Затем он услышал стук штурвала - так пароход получил свое название.

Пришёл Абибу с молоком.

– Вы примете лекарство, хозяин? - спросил он.

- Приму, - пробормотал Мейнуорд, но зеленая таблетка лежала у него под подушкой.

Затем им начало овладевать странное ощущение удовлетворенности. Он не анализировал это ощущение и не пытался добраться до источника. Для одного дня у него было уже достаточно упражнений по самоанализу. Осознание того, что он счастлив, стало приятным потрясением.

Мейнуорд открыл глаза и огляделся. Его кровать была поставлена под открытым небом, и он раздвинул сетчатые занавески, чтобы лучше видеть.

Маленький человечек быстро шел к нему по бархатной полоске травы, тянувшейся вдоль края поляны, и Мейнворд присвистнул.

- Атти, - выдохнул он. - Клянусь всем, что в мире дивно!

Это действительно был Атти: тот же сморщенный Атти, что и раньше, но уже без прежнего вытянутого лица, к которому привык Мейнворд. Маленький человечек был в белых бриджах для верховой езды, его миниатюрные ботфорты были забрызганы грязью, а на малиновом шелковом жакете виднелись следы тяжелой скачки. Он резко коснулся кнутом своей фуражки и поправил гоночное седло, которое нес в другой руке.

– Эй, Атти, - сказал Мейнуорд с улыбкой, - что, черт возьми, ты здесь делаешь?

– Это короткий путь в комнату жокеев, сэр, - сказал маленький человечек. - Я только что все взвесил. Я думал, что Фейри это сделает, сэр, и она сделала.

Мейнуорд серьёзно кивнул.

– Я тоже знал, что она справится, - сказал он. - Она тебя легко довезла?

Жокей снова ухмыльнулся.

– Никогда с ней такого не бывало, - сказал он, - но бежала достаточно храбро. После того, как обошла Дип, но я показал ей хлыст, и она встала прямо, как жребий. Я думал, что однажды Сталк нас побьет — меня поприжали, но я сумел обвести Сталка вокруг пальца, и у нас никогда не было трудностей. Я мог бы выиграть с разницей в десять корпусов, - сказал Атти.

– Ты мог бы выиграть с разницей в десять корпусов, - удивленно повторил Мейнуорд. - Что ж, ты оказал мне хорошую услугу, Атти. Эта победа вытащит меня из одной из самых больших ям, в которые когда—либо попадал безрассудный человек - я не забуду тебя, Атти.

- Я уверен, что вы этого не сделаете, сэр, - с благодарностью сказал маленький жокей. - А теперь извините меня, сэр.

Мэйнуорд кивнул и наблюдал за тем, как он быстро пробирается сквозь деревья.

Теперь на поляне появилось несколько фигур, и Мейнворд с сожалением посмотрел на свой перепачканный костюм.

– Каким же я был ослом, что пришел вот так, - пробормотал он в раздражении. – Я мог бы догадаться, что мне предстоит встретиться со всеми этими людьми.

Был один человек, которого он не хотел видеть; и как только он заметил Венна с его застенчивым взглядом и большим носом, Мейнуорд попытался снова ускользнуть и спрятаться. Но Венн увидел его и, покачиваясь, выбежал из-за деревьев, протягивая свою большую дряблую руку, а его тусклые глаза сверкали:

– Привет, привет! – ухмыльнулся он. – Искал тебя.

Мейнуорд пробормотал что-то невнятное в ответ.

- Странное место, где я тебя нашел, а? Венн снял свою блестящую шляпу и вытер лоб роскошным шелковым носовым платком.

- Но послушай-ка, старина, насчет этих денег…

- Не волнуйся, мой дорогой, - легко прервал его Мейнуорд. – Я могу заплатить тебе прямо сейчас.

- Я не это имел в виду, - порывисто возразил собеседник. - Несколькими сотнями больше или меньше – это не в счет. Но ты хотел сумму покрупнее…

— И ты сказал мне, что увидишься со мной...

– Я знаю, я знаю, - поспешно вставил Венн. – Но это случилось до того, как кафры начали возню. Старина, ты можешь всё получить!

Он произнес это с гротескным акцентом, стоя, широко расставив ноги, сдвинув шляпу на затылок и театрально раскинув пухлые руки, и Мейнуорд откровенно рассмеялся.

- Шестнадцать тысяч? – спросил он.

- Или двадцать, - внушительно сказал другой. — Я хочу показать тебе...

Кто-то окликнул его, и, поспешно извинившись, он, спотыкаясь, пошел вверх по зеленому склону, останавливаясь и оборачиваясь, чтобы устроить небольшое немое представление, демонстрирующее его уверенность в Мейнуорде и готовность услужить.

Мэйнворд смеялся низким, булькающим смехом, выражавшим чистейшее удовольствие. Надо же, Венн! Венн со своими проклятыми вопросами и разговорами о ценных бумагах. Ну что ж! что ж! Затем веселье исчезло без следа, и он снова вздрогнул, и сердце забилось все быстрее и быстрее, и странная слабость охватила его.

Как великолепно она выглядела!

Она шла по поляне – белая, стройная фигурка: он слышал шорох ее юбки, когда она шла по высокой траве... белой, с зеленым поясом, покрытой тусклой золотой вышивкой. Он жадно разглядывал каждую деталь — золотые украшения, свисавшие с ее пояса, кружевной воротник на шее...

Она не спешила к нему: это было не в ее правилах.

Но в ее глазах постепенно появлялась нежность — в этих дорогих глазах, которые застенчиво опускались перед его взглядом.

- Этель! - прошептал он и осмелился взять ее за руку.

- Разве ты не удивлен? – спросила она.

- Этель! Здесь!

– Я... я должна была прийти.

Она не смотрела на него, но он увидел румянец на ее щеках и с безумной надеждой прислушался к дрожащему голосу.

- Я поступила так плохо, дорогой, очень плохо.

Она опустила голову.

– Милая! дорогая! - пробормотал он и ощупью, как слепой, направился к ней.

Она была в его объятиях, прижималась к его груди, и ее волшебный запах окутывал его.

- Я должна была прийти к тебе... - Ее горячая щека прижалась к его щеке. – Я так люблю тебя.

— Я... любишь меня? Ты это серьезно? – Он дрожал от счастья, и его голос сорвался: –Дорогая.

Ее лицо приближалось к нему, ее губы оказались так близко; он чувствовал, как ее сердце бьется так же неистово, как и его собственное. Он целовал ее — ее губы, ее глаза, ее драгоценные волосы...

– О Боже, я счастлив, — всхлипывал он, - так... так счастлив...

Человек спрыгнул на берег как раз на восходе солнца и нерешительно пробрался сквозь подлесок к лагерю. Абибу, сидевший на корточках у занавешенной кровати, не поднялся. Бейлман подошел к кровати, отодвинул москитную сетку и склонился над лежащим там мужчиной.

Затем он снова задернул занавески, медленно раскурил трубку и посмотрел сверху вниз на Абибу.

- Когда он умер? - спросил он.

- В темноте утра, господин, - сказал туземец.

Бейлман медленно кивнул.

- Почему не послали за мной?

В первое мгновение сидевший на корточках человек ничего не ответил, затем поднялся и потянулся.

- Повелитель, — сказал он, говоря на суахили — это язык, который позволяет выразить разные тонкости, - белый человек был счастлив; он гулял в Лесу Счастливых мыслей: почему я должен звать его обратно в страну, где не было ни солнечного света, ни счастья, а только ночь и боль от болезни?

- Ты философ, - раздраженно сказал Бейлман.

– Я следую велению Пророка, - сказал Абибу, мальчик из Кано, - и все совершается согласно божественной мудрости.

 THE FOREST OF HAPPY THOUGHTS

First published in The Pall Mall Magazine, Nov 1909

Rewritten as "The Forest of Happy Dreams" for Sanders of the River, 1911